УТРАЧЕННАЯ ПЬЕСА ИЛИ НОСОВ, КИНЧЕВ И ДРУГИЕ

Пьесы я полюбил читать ещё в детстве, не понимая до конца, что то, что я читаю – драматургическое произведение. Но средняя школа быстро заполнила эту лакуну моего незнания, оказывается – это произведения для сцены! А последующее моё саморазвитие столкнуло меня с произведениями классиков мировой литературы, в том числе и драматургов, которые тосковали на полках в нашей шахтной библиотеке, которые на несколько лет стали моими близкими друзьями. О том, насколько наша библиотека на посёлке Глубокая «богатая», я оценил только на первом курсе Горловского иняза, когда в городских библиотеках не нашёл ни одного античного произведения из нашей программы, а залежи подобной литературы (Эсхил, Софокл, Еврипид, Апулей и тп.) нашёл в нашем единственном к тому времени очагу культуры на микрорайоне… Одним словом, мне было что почитать, что почерпнуть из пыльных книг.

Но это к слову. Любимейшим своим драматургом считаю Жана-Батиста Поклена, который вошёл в историю литературы и драматургии под именем Мольер. Конечно же, в моей жизни было место и Грибоедову, и Гоголю, а позже и Максимычу, и особенно Булгакову, но к чему я клоню?

В 2003 году моя жена работала преподавателем в Горловской ОШ №13 и вела классное руководство в 5-б классе. Однажды супруга попросила меня, как начинающего литератора, для её подопечных написать мини-пьесу к школьному празднику. Хотелось им представить на школьной сцене, что-то своё, оригинальное, нетривиальное. Мы не очень долго ломали голову над вопросом, что взять материалом к пьесе, ведь дочке было на тот момент всего четыре года и под руками у нас было множество книг с произведениями для детей. Когда я взял в руки «Приключения Незнайки» Николая Носова, я сказал: «Эврика!».

И хотя пьесу по мотивам классической детской литературы трудно представить нетривиальной, я постарался. Я взял за основу главу четвёртую, которая была мне ближе всего – «Как Незнайка сочинял стихи». Я считаю, что, не имея опыта написания подобных произведений, поработал на славу: обработав оригинальный текст, наполнив его чувственной драматургией с заламыванием рук, и напичкав его парафразами и реминисценциями, непонятными не только пятиклашкам, но и обывателю вообще. Но, в конечном счёте, это всё, на мой взгляд, заиграло яркими, сочными красками.

Например, когда интеллигент Пилюлькин стал возмущаться: «Братцы, надо прекратить это издевательство! Неужели мы будем спокойно слушать, что он врёт тут про всех?» И «толпа» поддержала его: «Мы не хотим больше слушать! Это не стихи, а какие-то дразнилки». В моей пьесе, вопреки оригинальному произведению, появляется ранимая романтическая коротышка Кнопочка, которая цитирует возглас одного из героев книги Нины Барановской о Константине Кинчеве «По дороге в Рай». Кнопочка восклицает: «Вы ведь ничего не поняли! Это – молодой Маяковский, плюющий своей правдой в лицо жирной толпе!!!» Конечно же, этот нюанс не мог быть известен зрителям – учителям и жителями посёлка Химзавода (Почтового) и Воробьёвки. И когда улюлюкающая толпа коротышек согнала с импровизированной сцены доморощенного Маяковского, та же Кнопочка констатирует это действо словами Нерона: «Какой великий артист погибает!».

Пьеса была настолько бурно встречена педколлективом и родительской общественностью, что, к сожалению, последняя фраза, которую произносит единственная поклонница поэтического таланта Незнайки утонула в аплодисментах. Всё потому, что по моей задумке произносилась уже после того, как все герои кроме самой Кнопочки скрывались за кулисами. Фраза, не расслышанная зрителями, звучала так: «Они погубили мастера!».

К сожалению, в связи с моей жизненной ситуацией рукопись утеряна, ведь рукописный текст пьесы не был набран в Ворде, а размножен на ксероксе и после премьеры я его не видел. А вот сегодня почему-то вдруг припомнилось моё соучастие в драматургическом движении нашей цивилизации. Мы есть то, что едим, говорил Гиппократ. А я заявляю, мы есть то – что читаем! Может где-то в старых моих бумагах и лежат черновики этой работы, и у меня есть надежда однажды, когда появится возможность раскопать их в своих архивах. Потому что очень хотелось бы пересмотреть эту пьесу, чтоб ещё раз вспомнить, что я тогда употреблял в плане литературы, и что нашло отражение в такой милой и не совсем детской пьесе…

Иллюстрации из всемирно сети. 

1- Николай Носов

2- Незнайка

3- Константин Панфилов (Кинчев) с Ниной Александровной Барановской.

4- Нерон

ШКОЛА №6

Перевалив возрастную планку в 90 лет, школа прекратила своё существование. Для школы, это не малый возраст, школа жила, учила, воспитывала не одно поколение. Мои родители учились в этой школе, мы с сестрой учились в этой школе, мои племянницы-крестницы учились в этой школе… Но на этом всё. Школа закрыта. Когда на оставшихся 50 учеников содержится штат в 25 человек, приходится задуматься о рентабельности. И может быть, если бы обучение было очное, это стало бы большей трагедией, чем сейчас, когда обучение из-за боевых действий – дистанционное.

Я уже писал об этой школе в автобиографическом очерке «Директор школы» и в рассказе «Как 7-б не спас Снегурочку», но сейчас я хочу просто распутать клубок личностных воспоминаний, мыслей, ощущений, связанных с этим учебным заведением.

Школа №6 появилась в городе Комсомольске Горловского района на посёлке шахты 19/20, в районе нынешней школы искусств. Это был 1933 год. Первым директором был Бабич Епифан Маркович, который был повешен во время оккупации. В Комсомольске стояли мадьяры, в Горловке итальянцы, но всеми административными и карательными вопросами занималась немецкая комендатура. Именно немцы казнили Епифана Марковича, как партизана-подпольщика. Довоенное здание школы тоже не пережило войну. Более 10 лет занятия в школе велись в неприспособленных помещениях в районе самой шахты, а в 1950 году было заложено новое здание, в котором школа располагалась до сегодняшнего дня. На тот момент уже город Комсомольск стал частью Никитовского района города Горловки. А школа строилась уже в районе нового посёлка Глубокая, где дома росли в пятидесятых-шестидесятых годах, как грибы. В 1955 году в новом здании прозвенел первый звонок. Рядом была группа вспомогательных зданий, таких как двухэтажный корпус начальной школы, школьные мастерские и тир. К тому моменту, когда я пришёл учиться в это заведение, этих зданий уже не было. Само же здание школы было массивным, с глубоким бомбоубежищем, которое в наше время использовали, как школьную раздевалку и склад оборудования летнего пришкольного лагеря «Гагаринец».

 ***

Сразу оговорюсь, у меня со школой всё не задалось. Хотя нужно отметить, не задалось у меня с первой учительницей. Моя мама, узнав, что в А классе будет вести детей Марья Иосифовна, её первая учительница, пожалев сына, записала меня в класс Б. Так из огня я сразу попал в полымя. Так вот, эта самая моя первая учительница незамедлительно, причесав весь класс под свою гребёнку, не смотря на мой интерес к учёбе, назначила меня троечником (тройбашистом). Уже со второго класса я стал соответствовать своему рангу, не пытаясь быть лучше. И если в первом классе моим любимым предметом была математика, то уже после получения моего первого табеля, я благополучно об этом забыл. В моём первом табеле были почти одни тройки, и только по пению красовалась пятёрка. Именно из-за этого её дискриминационного подхода к ученикам (и не только поэтому, ещё из-за гестаповских замашек, по причине которых мальчики нашего класса стриглись максимально коротко, чтобы не дать ей возможность впиться нам в волосы) я не хочу называть по имени свою первую проводницу в мир знаний, не «проводником» она для меня была, а обычным педелем, надзирателем.

Первым же учителем, которая обратила на меня внимание, была Ирина Николаевна Гуметова, преподававшая нам не пение, а Музыку, которая появилась у нас в третьем классе, а второй, моя любимая школьная Учительница – Валентина Алексеевна Аввакумова, разглядевшая во мне творческий потенциал. Была ещё одна учительница, которая не принимала меня всерьёз, но которую я всё равно любил – Сталина Ивановна Ревакшина, классный руководитель параллельного класса. Брежнев в юбке (до Сталина не дотягивала, но была весьма серьёзной женщиной)! Суровая дама, и в то же время, была в ней какая-то мягкость, которую она проявляла ко мне, жалея и ставя в четверти не двойбан, а троечку. А из трёх директоров, которые сменились при мне, с сыновьим теплом вспоминаю только Андрея Ивановича Ступина, который, к сожалению, ушёл на пенсию, после того, как мы перешли в 6 класс. В средней школе было много хороших учителей, которые, к сожалению, не смогли меня вытянуть из трясины неуверенности в себе, из осознания своей никчёмности, которыми меня наградила первая учительница. Тот камертон, на который она настроила меня с первых классов, стал планкой, которую я не пытался перепрыгнуть, скатившись к 9 классу на двойки. Да что там говорить, выпускала меня школа с двойкой в свидетельстве о неполном среднем образовании.

***

Каково же было моё удивление, когда я, поступив в филиал кулинарного училища при техникуме соцторговли, вдруг выяснил, что я не такой уж дурак, каким ощущал себя в стенах родной школы, сразу став в училище отличником (по крайней мере, на первом курсе). Именно там я пользовался уважением преподавателей, как ученик, чего никогда не бывало в моей школе (не считая отношения Валентины Алексеевны ко мне, как к творческой личности). Эта же тенденция продолжилась и в вечерней школе.

Думаю, многие мои учителя из школы №6 удивились бы, узнав, что позже, ближе к 30 годам я пошёл по их стезе, окончив педагогический ВУЗ с красным дипломом, что успел немного поработать в лицее преподавателем литературы родного края и руководителем литературного кружка. А мои одноклассники были бы ошарашены известием, что мне довелось поработать автором научных работ в фирме, оказывающей услуги ленивым студентам. На моём счету несколько бакалаврских дипломов, магистерская диссертация и десятки курсовых работ по литературе, культурологии, религиоведению, истории и лексикологии.

***

Что ещё хотелось бы отметить. Когда я стал заметным в городе литератором (помните, как в «12 стульях»: «Выступает мировая знаменитость, известная даже в Марьиной Роще!») меня стали часто приглашать выступить в учебных заведениях. Я посетил множество горловских школ, училищ, колледжей и техникумов нашего города, в некоторых выступал неоднократно один и с товарищами. Моя вечерняя школа ВСШРМ №1 приглашала меня не только на уроки литературы, но и на мероприятия последнего звонка. И только родная школа ни разу меня не пригласила. Однажды в 2016 году я был в жюри конкурса одного экспоната, который проводился во Дворце Детско-юношеского творчества, мы в конце мероприятия с Викторией Поляковой тоже читали стихи. По окончании конкурсной программы, после раздачи грамот и дипломов, ко мне подошла незнакомая женщина и сказала:

- Добрый день, я учитель литературы из школы №6, можно ли вас пригласить выступить у нас?

Я спросил:

- А как давно вы работаете в этой школе?

- Второй год.

- Видите ли, это моя родная школа, но меня в неё никогда не приглашают.

Она очень удивилась:

- Но может, давайте попробуем? Дайте мне ваши контакты, и я вам позвоню.

- Давайте попробуем, – ответил я и протянул ей свою визитку.

Звонка, конечно же, не последовало… (Мк 6:4)

Это сейчас я понимаю коллектив школы, ведь я был плохим дидактическим примером ученикам, детям своих одноклассников. Что бы моим учителям пришлось обо мне рассказывать? Что, мол, перед вами двоечник, который вырвавшись из стен школы, смог чего-то добиться…

И тем не менее, когда школа отмечала 75-летие, я откликнулся на призыв учителей, приехал и написал репортаж для городской газеты к юбилею. А потом - майдан, война, разруха...

И вот, теперь этой школы нет. Школа не пережила второй войны. Здание есть, школьный двор есть, башенка на крыше стоит, но теперь это здание бывшей школы.

Вот такие мысли к 1 сентября.

Называя вещи своими именами

 Те, кто пользуется услугами сайта "Стихи.ру", слышали о таком поощрении авторов альманахов и антологий, выпускаемых издательством Литературного клуба (он же теперь Российский союз писателей), как медаль (Бунина, Пушкина, Цветаевой, Есенина и мн. др.). И конечно же, они могли сталкиваться с подобными пеисьмами, ну вот вроде этого: "Здравствуйте, *****!

Сообщаем Вам, что Президиум Российского союза писателей принял решение о награждении Вас медалью «Георгиевская лента 250 лет».

Награда учреждена Российским союзом писателей в год 250-летия основания Георгиевской ленты и по своему статусу, в соответствии с Федеральным законом «Об общественных объединениях» 82-ФЗ, является общественной наградой, вручаемой поэтам и писателям за вклад в укрепление национального САМОСОЗНАНИЯ...

На основании Решения Президиума РСП от 25.03.2020, для Вас будет подготовлено Свидетельство о праве ношения медали, серия 41** №20**. Вы можете заказать изготовление знака медали в одном из двух вариантов: из нейзильбера или серебра 925 пробы. Награды будут изготовлены к 75-летию первого Парада Победы 24 июня 2020 года. Если Вы не сможете присутствовать на церемонии награждения, знак награды может быть отправлен Вам по почте.

Перейти на страницу заказа знака награды и способа вручения

—  С уважением, Комиссия по наградам Российского союза писателей".

Ну, чтобы кратко: "Хочешь такую медаль? - Заплати и мы вручИм или врУчим!" Расценки? От 5 до 25 тысяч, в зависимости от варианта исполнения. Но это всё преподносится под эвфеминической формулировкой "оплатить изготовление медали". Но мы ведь не лыком шиты, понимаем, что это именно покупка. Для чего в хозяйстве небесплатная медаль, это уже вопрос к каждому "награждённому".

Если люди считают, что они достойны этой награды и могут себе позволить купить её себе, я не против. Но зачем потом обижаться на правду? Если тебе говорят, что ты купил себе медаль (-ли), зачем становится в позу и кричать: «Вы мне плюнули в лицо!» Это именно покупка, по принципу – любой каприз за ваши…

Я просто хотел заступиться за СПР, поправив автора одной заметки, что у юбиляра награды не нашего союза, а РСП (стихи.ру), описав главную разницу между наградами этих организаций. Просто назвав всё своими именами. Мог бы и промолчать? Мог бы! Но не удержался... Этим я плеснул каплю дёгтя в бочку юбилярного (именно юбилярного, не юбилейного) мёда. Ну извините, это расстановка акцентов. Надо было сразу указать автору заметки, что ваши медали не имеют никакого отношения к СПР.  

На закуску ссылка на пост начинающего автора, которому за дебютную публикацию "присудили" медаль им. А. Ахматовой https://www.chitalnya.ru/work/2730977/

З.Ы.Но как позже заметила Наталья Трясцина, прокоментировав этот пост вКонтакте, всё это мелкая возня и суета. Не в медалях счастье, а в единстве с Господом. Аминь!

.

Юбилеи, юбилеи

Этот год юбилейный для меня, как никогда. 

Во-первых - 25-летие творческого пути (первая поэтическая публикация), во-вторых - 20-летие получения первой литературной премии (имени Николая Рыбалко), в-тертьих - 20-летие со дня выхода первого авторского поэтического сборника, а в-четвёртых и в-пятых - 10-летие вступления в СПР и вхождение в состав исполнительного комитета Международного сообщества писательских союзов...

Но пока о в-третьих.

Мой первый поэтический сборник "Сделать первый шаг" - стал итогом моих многолетних терзаний, итогом моей ранней творческой весны, который вместился в сорок страничек полуформатного издания. Сейчас бы я очень постеснялся публиковать большую часть тех стихов, но, как говориться, что написано пером...

https://proza.ru/2024/03/10/57

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

***

К утру зима

        радушно расстелила

Нарядность белокрылую свою.

В лучах декабрьского

        холодного светила

Сверкает мир

        подобно хрусталю.

И этот город,

        чистый и счастливый,

Как ясный свет

        младенческой души,

Дыша предчувствием

        Рождественского дива,

Со сказкой расставаться не спешит.

 

РОЖДЕСТВЕНСКО-ТУМАННОЕ

Сквозь призму вековых реминисценций,

Под Рождество, сквозь слякоть и туман

В толпе с работы шедших горожан

Брели волхвы, неся дары младенцу.

Мерцала путеводная звезда,

С трудом сквозь мглу лучами пробиваясь…

Затравленно зима в проулке жалась,

И вместо снега хлюпала вода.

ГОРЛОВСКОЕ РОЖДЕСТВО

Опять январь теплом стреножен,

Теряя привкус волшебства,

Пора свои шаги итожить…

В мой город вдоль Семидорожек

Восходит праздник Рождества.

Мычат волами терриконы,

И блеют звёзды с небеси…

Мой город зверем стооконным

В молитве светлой окрылённо

Взывает: «Господи, спаси!»

***

Который раз обиды и усталость

В душе вьют гнёзда, как грачи весной.

Сомкнулось малодушье надо мной,

На праздник с ним бороться мне досталось.

Но я уже не отступлюсь от целей,

И останавливаться смысла нет.

Я отстраняюсь от фальшивых бед,

Которые Сочельник перемелет.

Ведь все равно, отбросив тень сомнений,

Я пробуждаюсь от своих обид…

Дух Рождества над городом парит

И дарит мне надежду на спасенье.

***

Мечтой о чашке чая не согреться…

Зима, опомнившись, впадает в детство

И упоённо дышит озорством.

Метель в лицо – не цель, а средство

Напомнить нам, что нынче Рождество.

И пусть пуржит, пусть фонари, качаясь,

Смотря на ели с тонкими плечами,

Указывают запоздалый путь…

Пусть сбудутся мечты о тёплой чашке чая,

Чтоб от своих терзаний отдохнуть.