СЛОВО ОБ АЛЕ

Впервые я её увидел в марте 2000 года. Это было на одном из занятий в Горловском литобъединении «Забой». Я пришёл после продолжительного двухмесячного отсутствия в ЛитО, со мной за компанию пришла и моя жена Лена, которая походы на занятия воспринимала, как выход в свет (т.к. была тогда в декрете), рядом с «моим» местом присоседился молодой парень возрастом около 18 лет, которого я до этого не знал. В тот день и я, и он читали свои стихи. Мои в тот день одобрили и отложили в редакторскую папку, а стихи этого парня, прочитанные им грубым хриплым голосом, очень потрепали. Парня звали Женя Янченко, я видел, что он не сильно-то и расстроился от таких нападков, и чувствовал себя вполне нормально. А ближе к концу занятий в помещение литобъединения появилась девушка лет 20-ти, по крайней мере, мне она показалась младше меня. Она вошла и сразу подошла к Наталье Бугир, и я подумал, что это очередная воспитанница клуба «Лира», которой руководила Наталья. И, как бы в подтверждение моих догадок, Наталья Сергеевна представила её: «Знакомьтесь, Аля Герасимович».

 Так как было уже поздно, решено было, что она прочитает пару стихотворений без обсуждений, а потом на следующем занятии мы будем иметь возможность поговорить о них более предметно. И она начала читать. У меня мурашки пошли по спине от того, что я услышал. Она так красиво и выразительно читала, слова её словно стрелы из арбалета попадали точно в сердце. И, как мне показалось, в зале не осталось равнодушных. Мы возвращались с Леной домой, а у меня в ушах стоял Алин голос, её уверенные: «Небольшие, но всё-таки крылья!», и я не мог успокоиться. Помню я Лене сказал, после того, мол, что я сегодня услышал, стоит ли самому писать. Таким мне моё словотворчество вдруг показалось махровым и невзрачным.

В следующую субботу мы пришли, зал был заполнен, с нами рядом опять оказался Женя, а напротив, рядом с Бугир сидела Аля. И в этот раз она начала творческую программу. Она вновь прочитала те же стихи, но в этот раз она раздала машинописные тексты этих стихотворений. Первым помню, высказался Юрий Богатиков, он сказал: «Мы с вами услышали прекрасно прочитанные стихи. Тексты – ничего особенного, а декламация на отличном уровне». Я чуть не задохнулся от внутреннего возмущения, а подскочивший с места Константин Терехов поддержал мои мысли. Ожесточённо жестикулируя, он закричал Богатикову: «Я в прошлую субботу после её стихов домой прилетел, как на крыльях, так меня вдохновили они, а ты смеешь такое говорить!»  Но Богатиков не сдавался, начал с листка перечитывать и находить в тексте сбои и погрешности, и действительно, что было, то было, но впечатление от декламации Алей своих стихов затмевало всё. Кстати, сейчас анализируя всё это, я понимаю, что тексты были слабоваты, и позже сама Аля их даже ни разу не опубликовала.

На следующих занятиях я видел, как к ней стал приставать с расспросами Егор Гончаров. Его заинтересовали её работы, и он требовал признаться, кого она из поэтов читает, кому старается подражать. И узнав, что она вообще не знает современных поэтов и читает мало, удивлялся, как это можно, так писать, не зная ни теории, ни мирового поэтического наследия.

Кстати, поначалу многие (и я в том числе) думали, что Аля – это производное от Алевтины, так она искусно шифровала своё настоящее имя, так что только случайно я, увидев её удостоверение члена ЛитО, успел прочитать имя Елена. Вот тогда я понял, что Аля – это производное от Алёны. А когда я узнал её возраст, я вообще потерял дар речи. Я думал, что она моложе меня на 2-4 года, а оказалось, что она старше меня на шесть лет.

С приёмом же Али в ЛитО дело прошло не так уж гладко. Нас принимали в один день. Я думал, что Михаил Цалко, который не так давно выразил неодобрение моим творчеством, будет выступать против, но нет, возражений не было, и вот - мне уже вручают подготовленный заранее билет. Итак, следующий кандидат – Аля. Все высказывают одобрение по поводу её творческого потенциала. Но тут поднялся Егор Гончаров и развёл свою квакающую волынку, мол, понимаешь, пишет хорошо, но не читает других поэтов, и вкрадываются сомнения, мол, понимаешь, не плагиат ли это. На Егора стали цикать, а Аля встала и попросила, если имеются доказательства, пусть Егор их предъявит, а не нападает без оснований на то. Проголосовали за Алю единогласно, но как говорится, осадок остался. Я после собрания поздравил её со вступлением, но как мне показалось, она меня не услышала. Удар по её чести был огромной силы, я это понял только спустя три года, когда прочитал её стихотворение:

* * *

Е.Г.

Но зачем это Вам было нужно:

Руку на сердце положив,

Так восторженно и простодушно

Вы меня обвинили во лжи?

Оставляя и Ваши сомненья,

И восторг, покидала я Вас,

На лету искажались ступени

Сквозь стекло солью выжженных глаз.

В площадей, человеков и зданий

Равнодушно-гремящей тиши

Я кричу онемевшей гортанью,

А вокруг - ни Души... ни Души.

Но, тем не менее, Аля ходила в литобъединение, приносила новые стихи, которые были с каждым разом всё лучше и лучше, она была хорошей ученицей, и поэтическую азбуку постигла в считанные месяцы.

А однажды я встретил Алю с Женей Янченко, я ещё тогда подумал, ну что их может связывать, кроме творчества. Но спустя пару лет они, неожиданно для всех, стали мужем и женой.

К тому времени Аля устроилась работать на проводное радио «Валентина» редактором, времени на посещение литобъединения стало категорически не хватать, как раз в то время, когда у нас начинались занятия, у неё начинался эфир. Но, тем не менее, пока нашим председателем ЛитО был Сергей Николаевич Чернявский, он старался публиковать её стихи в альманахах, я, сотрудничая с газетой «СейЧас» частенько подавал в коллективных подборках её работы. И она тоже не забывала о нас, выпуская в эфир поэтические передачи «Литературные страницы Горловки», в которых анонсировала вышедшие книги, знакомила слушателей с авторами . Но когда власть в ЛитО поменялась, и конфликт очередного нашего председателя с директором радио перешёл всяческие границы, цикл этих передач оборвался.

А потом пришёл 2010 год, когда я, Галя Иванова, Иван Волосюк и Аня Воинова сплотились в новую литгруппу «Стражи весны», Аля стала одним из первых участников, при этом привела в наше ЛитО своего уже взрослого сына.

Все эти последующие годы, она держалась с нами вместе, публиковалась в наших сборниках и альманахах, принимала участие в презентациях и других мероприятиях. Мы с ней планировали в Донецке у Юрия Лебедя издать два её поэтических сборника, мы ходили к художнику, так как первую книжку она хотела иллюстрировать ассоциативными образами (этот поэтический сборник был полностью посвящён Женьке Янченко). В планах была подача документов на наш Союз Писателей. Пока в её жизни не случилась семейная трагедия: они с Женей разошлись. И Аля захандрила. Она перестала отвечать на месседжи, на телефонные звонки, (я в последний раз виделся с ней, когда водил её к художнику-иллюстратору, более года назад). Даже с сыном последнее время она почти не виделась.

А теперь она ушла. Жизнерадостной и всегда молодой поэтессы не стало в конце лета (скорее всего), потому что когда взломали её квартиру 3 сентября, она уже была мертва. В это просто не хочется верить, но приходится.

Однажды Константин Панфилов сказал: «Когда уходят друзья – остаются чёрные дыры, даже чисто из эгоистических соображений хочется позвонить, поговорить с ними, а их уже нет!»

В моей жизни прибавилась ещё одна чёрная дыра.

9.09.14

Аля  ГЕРАСИМОВИЧ

                *          *          *

         

О без вести пропавшем, сердцу близком,

Скорбит весны дождливая вуаль...

Из мрамора восставшим обелиском

Лежит на сердце памятный февраль.

Душа полна пустого сожаленья,

Когда неверной поступью сама

Я по широким мраморным ступеням

...Схожу с ума.

Схожу с ума... Светлы былого тени,

Но нервно ворот френча приподняв,

Я по широким мраморным ступеням

Иду в ненастье нынешнего дня.

Минутна слабость облачных страданий-

Шагами рву светлеющую даль,

Отбрасывая тень воспоминаний

На свежевымытый дождем асфальт.

Минутна слабость мыслей безутешных,

Но прячет дня промокший гобелен

В изгибах облегающей одежды

Крутой характер женственных колен.

                   * * * 

       Нет ни начала ни конца

       У этой осени бесстыдной,-

       Отбросив золото венца,

       Бродяжкой стала незавидной.

       Своей щемящей наготой,

       Древесных рук холодным пленом,

       Стай отчужденной высотой

       Безжалостно творит измену.

       Нет ни начала ни конца

       Ее шальному отреченью...

       Лишь у забытого венца

       В надежде вымолить прощенье,

       Пронзая платину небес,

       Поет простуженая птица,-

       Из крыльев распростерши крест,

       Ворона - грешная певица.

               М О Л И Т В А  

                    1

       Сердце мое клюют и терзают до крови

       Мечты окрыленные,

       Ищут молитвы святые покровы

       Глаза воспаленные,

       Не возроптать и не выдержать больше

       Душою мятежною,

       Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий,

       Помилуй мя, грешную!..

                    2

       Величит душа моя Господа!..

       В кронах ночи

       Подругой луна назовется, да,

       Между прочим,

       Обличьем дыша судьбоносным, за-

       глянет в очи, –

       Величит душа моя Господа,

       Авва, Отче!

                 ТЕБЕ

Слышишь

Ту птицу, чья трель всех чудесней?

Я о тебе сочиняла тирады,

А щебетунья подслушала песню

И напевает подружкам пернатым.

Видишь,

Тебе улыбнулась я звонко

(Солнце, блеснув, на ресницах дрожало… )

Светлой улыбкою той незнакомки,

Что на мгновенье твой взгляд задержала?

Чувствуешь,

Ветер принес разнотравья

С гор аромат горьковато-цветковый?

Влагой осталась на жарких губах я,

Лишь пригубил ты воды родниковой.

Знаешь,

Мое окрыленное счастье:

Быть без надрыва, в согласье с судьбою

Неотделимою звездною частью,

Частью того, что любимо тобою…

      Моей подруге Тане             

Завари мне жасминовый чай,

За прозрачной струей занавески

Что увидела ты невзначай?

Дождь рисует минувшего фрески?

Ты внимания не обращай…

Завари мне жасминовый чай.

Поздним ужином полночь встречать

С нами вызвались памяти блики.

За чертой, где бессильна свеча,

Так реальны ушедшего лики,

Так близко ледяное «прощай»,

Как остывший жасминовый чай.

На немую вопросов печать

День взошедший забрезжил ответом…

Отпустив роковую печаль,

Согревает бальзамом рассветным.

Ты испить его пообещай,

Как под утро жасминовый чай.

Пробудилась от сна, лепеча, дочка…

Дарит невинности светом.

Пусть дожди за окном все стучат,

В твоем доме теперь пахнет летом,

Ты почаще его замечай…

Завари мне жасминовый чай.

          О неизбежном

На подоконнике

Тихо и прямо

Утром прохладным устало сижу.

В мраморность воздуха

Глядя упрямо,

Крепко руками колени держу.

Что ж … неизбежное

Не обману я…

Пряча щемящее чувство внутри,

Солнце безбрежное

Нежно целую

В розово-рыжие губы зари.

            Прощай

Все. Прощай.

Без восклицаний. Без вопросов.

Без возврата. Без надежд. Бесслезно.

Беспощад –

но. С ясностью печатной строчки:

Все. Прощай.

И точка.

Просто точка.

                    

          ПРОСТИ

Ты полюбить во мне готов

Своих мечтаний сладких

Живое воплощенье – но

Не так во мне (всё!) как-то…

Не так живу, не там хожу,

Где ты мне стелешь гладко,

Не то пишу, не с тем дружу

И челка – в беспорядке…

Я дорога тебе. (Да, кто

Посмеет усомниться! )

Так дорога, что мне с тобой

Вовек не расплатиться…

Тебя строкой (вновь не такой)

Я не стремлюсь обидеть.

Прости, что я не та, какой

Меня ты хочешь видеть.

   Жизнь по натию

Стихи и музыка.

Любовь и нищета.

И лето. Голубое ветреное лето.

Стихия узника –

Юдоль и высота

Мечты. Гортанной 

трепетной мечты поэта.

Жизнь по натию.

Святая простота.

И вера. Всепрощенная живая вера.

Стихи и музыка

Взрастают просто так,

Из нерва. Песнью из натянутого нерва.

          *          *          *

                                       Надежде М.

Седая осень

Собирается в дорогу

Грачиной стаей

И морщинами у глаз…

Блаженна просинь

В небесах. Листва продрогла

И улетает

Навсегда – не напоказ.

Тревожит память.

Трепет узловатых пальцев

Мнет фотографий

Пожелтевшую листву…

Итожит пламя

Свечи. На оконных пяльцах

Пророчат знаки

Отраженьем по стеклу

Покровов снежных

Роковую неизбежность.

Напитан влагой,

За порогом стынет след.

Чью помнит свежесть

Он, оставленный небрежно?..

И что осталось

От ушедших зим и лет?..

От прошлых весен –

Полустертая отрада,

Вино – от сада,

От былых цветов – полынь,

И звонких песен

Запоздалая награда –

Живого взгляда

Нерастраченная синь.